ТОП 10
Громкая дата – Всемирный день театра – невольно откликается в памяти личными воспоминаниями об актерах, с которыми посчастливилось общаться по журналистской службе и по судьбе. Так случилось, что 27 марта 2002 года (в День театра) меня пригласил на свой спектакль известный советский и русский актер театра и кино, а еще драматург и режиссер Алексей Локтев.
Музыкально-поэтический спектакль «Видения на холме» был создан на стихи Николая Рубцова. Разумеется, после его окончания я пообщался с Алексеем Васильевичем. Эта встреча с ним была очередной, а оказалась последней. Сегодня хотелось бы напомнить не столько о ней, сколько о замечательном актере и человеке с непростой, но яркой судьбой.
Как бы жестоко и даже кощунственно это ни звучало, служители муз всегда уходят вовремя, поскольку и жизнь, и талант им отмериваются не на базаре. Безупречный Весовщик четко дозирует сей драгоценный груз, отпуская его очередной жертве искусства. При этом он бросает на смежную чашу весов чугунные гири испытаний и мытарств, коими расплачиваются «избранники небес» по жесткому земному курсу.
Судьба поэта зачастую способна вызвать сочувственную сентиментальную слезу у постороннего человечка, восхищенно перелистывающего страницы стихотворного сборника и находящегося во власти мифов и легенд об их авторе. У людей же, близких к нему, в душе порой возникают совершенно иные чувства – от деликатно скрываемого раздражения до откровенной ненависти, поскольку им в первую очередь приходится расплачиваться за его «одиночество и сумасшедшую жизнь».
Вопиющая непрактичность и неспособность ладить с реалиями бытия, сумасбродные выходки, плен вредных привычек, постоянное балансирование на грани безумия и смерти делают его невыносимым для окружающих. И ему это ведомо, он это принимает как неизбежную земную кару за небесную дерзость, но тем не менее самоуничижительно просит: «… меня любите за то, что я умру!». Давайте их любить хотя бы за это. Несмотря на то, что многие из них даже умереть по-людски так и не сподобились.
Разновеликие, они добредали до своей «Черной речки», до которой строкой подать, чтобы сигануть с ее берега в бессмертие или забвение. Постояли на этом зыбком краешке и многие наши современники. В их числе Николай Михайлович Рубцов.
Стержень веры
Собственно, все эти размышления родились под впечатлением от спектакля Алексея Аверьянова «Видения на холме», посвященного памяти этого замечательного поэта. «Поэтический спектакль на прозу жизни» – таков его подзаголовок. Удивительно чистые и совершенные стихи Николая Рубцова в контрасте с обывательски интригующим финалом нескладной жизни поэта (задушен своей возлюбленной, шарфом, в пьяном угаре) стали драматическим фоном, на котором автор пьесы рассуждает о нравственных ценностях бытия, заглядывает в сокровенные уголки русской души, тревожится о судьбе родного отечества.
Шел спектакль на сцене Русского духовного театра «Глас», что обосновался в старом двухэтажном особнячке, в Москве, на Малой Ордынской улице. Увы, даже столичным театралам этот театр был мало знаком, хотя и существовал к тому времени уже несколько лет, упрямо пытаясь приобщить россиян к истокам их духовной культуры. Судя по всему, сей «Глас» все же не зря «вопиет» в образовавшейся ныне нравственной пустыне: у театра появились свои постоянные преданные зрители.
Но, честно говоря, я вряд ли попал бы сюда (для заезжего провинциала в Москве есть «магниты» притягательнее), если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что автор пьесы, режиссер-постановщик и исполнитель главной роли в спектакле – один и тот же живо интересовавший меня человек, имя которого в шестидесятые годы было широко известно в стране. Нет-нет, Аверьянов – это псевдоним, фамилия его матери. А сам Алексей по батюшке Локтев.
Ну что, вспомнили? Да, тот самый: фэзэушник Гена из кинофильма «Прощайте, голуби!». Он же – сибиряк Володя Ермаков в фильме «Я шагаю по Москве». Он же – Володя Иванов, один из сыновей многодетного папаши, которого сыграл Анатолий Папанов, в картине «Наш дом». Он же – молодой Горький, то бишь Пешков, в фильме «По Руси»… И еще в десятках очень популярных тогда кинокартин – он же!
Слава Богу, и сегодня заслуженный артист России, лауреат Государственной премии СССР Алексей Локтев живет в добром здравии и при любимом деле. К былой киношной славе своей относится не то что бы равнодушно, но спокойно. Вообще же чрезмерных творческих амбиций никогда не испытывал. Считает любой талант даром небесным, а потому не видит в нем заслуги его носителя.
«В творчестве у меня все шло и идет как-то само собой. Без суеты и особых натяжек. Конечно, бывает всякое, но срывы в искусстве, как впрочем, и удачи, воспринимаю, скажу так, несколько отстраненно. Это дело как бы не мое, а Господа нашего. Зато в собственной жизни хозяйничал полновластно. До определенного момента…».
О своем творческом пути Алексей Васильевич поведал коротко. В двенадцатилетнем возрасте его привели родители во Дворец культуры «ЗИЛа». Самодеятельным театральным кружком тогда руководил профессиональный режиссер. А потому не случайно оттуда вышли Василий Лановой, Владимир Земляникин, Валерий Носик и другие известные актеры. В положенный срок поступил в ГИТИС. На первом же курсе предложили сняться в кино («Прощайте, голуби!»). После выхода фильма сразу зачислили в труппу Московского театра драмы имени Пушкина, где проработал десять лет. Затем были Малый театр и Ленинградский – опять же имени Пушкина.
Куда охотнее и эмоциональнее говорил мой собеседник о нынешней своей не столь броской, как прежде, но вполне насыщенной и даже в чем-то более осмысленной жизни. Она и впрямь круто изменилась восемнадцать лет тому назад. Было это в гостиничном номере, во время гастролей «Александринки» в городе Воронеже. Увы, обычное тогда для Локтева похмельное утро. На столе привычный натюрморт: пустые бутылки, остатки «одноклеточной» снеди. Рука непроизвольно потянулась к граненому стакану, как вдруг раздалось короткое и решительное: «Все!». В комнате, кроме Алексея, никого не было. Он до сих пор уверен, что не ему принадлежал этот голос. А кому?
Все это казалось похожим на чудо. С того момента губительное пристрастие к спиртному как рукой сняло. Началась совершенно иная жизнь – с умыслом и Богом. «Вообще все наши несчастья от того, что мы забыли Господа нашего. Без Него, сладчайшего, у нас внутри зияет пустота, как будто кто-то вынул оттуда стержень веры. А без этой опоры человека легко согнуть, сломать, оскотинить».
Алексей Локтев не производит впечатления фанатично верующего человека. Но в нем чувствуется редкое по нашим суетным временам душевное равновесие, ничего общего не имеющее с равнодушием. Александр Пушкин считал такое внутреннее состояние человека наиболее благоприятным для творческой работы. Алексей Васильевич — не лишнее тому подтверждение.
Возвратившись в переломном 1991 году из Ленинграда в Москву, Локтев не стал причаливать к какому-либо театральному берегу, а пустился в свободное творческое плавание. К тому времени он окончил режиссерские курсы, а также всерьез занялся сочинительством. Сочетание – драматург, режиссер и актер в одном лице – вполне соответствовало выбранному им образу существования в новоявленных условиях жизни.
Сегодня можно говорить о рождении своеобразного театра Локтева. Правда, начинается он не по Станиславскому: «вешалки», как впрочем, и помещения, где она могла бы находиться, у него нет. Но есть сложившийся репертуар, состоящий из спектаклей, созданных Алексеем Локтевым по произведениям Федора Достоевского, Василия Шукшина, Николая Рубцова и Игоря Талькова. Идут они в основном на сценах Московского театра имени Пушкина и Русского духовного театра «Глас».
Однако Локтев довольно много гастролирует по стране. Причем выступает не обязательно на стационарной площадке, поскольку некоторые его спектакли имеют концертные версии.
В июне он планирует показать «Видения на холме» в Кимрах, где, кстати, еще в 1991 году поставил спектакль о Пушкине в местном драмтеатре. Так что кимряки смогут не только «вспомнить» любимого актера, но и открыть для себя нового Алексея Локтева – драматурга и режиссера.
Виктор Чудин. Москва – Тверь, 2002 год